Посланник Внеземелья - Страница 77

«Напутали авторы все-таки с приветствиями в справочнике», — понял Седов, но отступать было поздно.

— А что, сильнее его еще кто-то есть? — недвусмысленно осведомился дипломат. Обезьяньи рожи расплылись в дружелюбных улыбках, обнажая жуткие желтые клыки.

— Хорошо говоришь, — одобрил собеседник, отвечая на приветствие замысловатой бранью — в общем, как понял Седов, означающей, что он принимает на себя роль свидетеля. — Я, Бван, покажу тебе дорогу.

Валерий с трудом удержался от вежливого «спасибо». На денебианском он мог бы позволить себе такую ошибку, но на куми — никогда. Седов грубовато рыкнул в ответ и последовал за Бваном в город, не обращая никакого внимания на остальных кунфов, продолжавших прерванный появлением чужака путь.

Шли они недолго и молча. Кунф не заговаривал, признавая заведомо высокий статус иноземца, Седов молчал, боясь допустить случайную оговорку.

Берзегрум, внимательно изученный по планам и по многочисленным кадрам денебианской хроники, не слишком напоминал дымящиеся развалины недавней войны в просмотренных файлах. Конечно, кое-что кунфы могли успеть восстановить, но не за такой срок. Этот город никогда не лежал в руинах. А значит, файлы из материалов Херха содержали явную подтасовку. Вот только кто и зачем исказил истину? Валерий пообещал себе выяснить это в ближайшее время, если, конечно, у него еще останется такая возможность.

Берзегрум был, по-своему, очень красив. Тут денебианец не солгал. Только вот над городом витало ощущение недавней трагедии, обреченности.

— Здесь, — Бван подвел нового знакомого к бывшей резиденции земного посольства. Именно там обосновался президент Лунтфи. Седова удивил странный выбор. Здание не казалось ни самым привлекательным, ни самым высоким. Многие из стоявших рядом зданий посольств и представительств, на которых еще сохранялась символика представляемых ими планет, отличались большей яркостью и вычурностью отделки, без сомнения входившей в традиции кунфской городской архитектуры. И все-таки президент выбрал именно этот скромный особняк. Седов с трудом сдержал просившийся на язык вопрос. Выбор без сомнения был символичен. Но вот только что он символизировал?

И выдавать незнание добровольному проводнику нельзя. Незнание — слабость. Слабый не может претендовать на беседу с президентом.

— Вот, говори, — предложил Бван, указывая на резиденцию самого сильного.

— Я жду, — согласился Седов и сложил руки на груди. Кажется, он не ошибся. Крохотные глазки аборигена радостно блеснули при знаке вызова. Прохожие, сначала недоверчиво оглядывавшиеся на чужака и его свидетеля, загомонили, собираясь в толпу.

Подбадривающие выкрики и грубоватые шутки в адрес отчаянного инопланетянина, вероятно, могли бы задеть самолюбие слишком чувствительного существа, каким Седов, к счастью, никогда не был, но никак не соответствовали описанным в отчете сценам религиозного бунта тупых дикарей и картинам безжалостной расправы аборигенов с беззащитными дипломатами.

Валерий невольно задавался вопросом — насколько происходящее сегодня соответствовало событиям недельной давности? Что спровоцировало яростный гнев кунфов и вызвало зверскую жестокость в отношении инопланетян?

Прочитанные книги отмечали только один безусловный этический и религиозный запрет — обман. В чем и почему аборигены сочли себя обманутыми настолько, чтобы пойти на убийство? Почему глава восставших поселился в резиденции убитого? Для того, чтобы услышать ответы на эти вопросы, Седову предстояло пройти Ритуал, доказать свою силу и право спрашивать. Так говорилось в справочнике, которому вряд ли теперь стоило доверять.

Дипломат примерно представлял, что ему предстоит. Однако Бван, от которого Валерий ожидал активных действий, ничего не предпринимал, лишь только радостно скалил зубы при усиливающихся воплях толпы.

Седов вспомнил похожий эпизод хроники. Крики аборигенов, сопровождающие вызов, хроникер объяснял как внезапную вспышку религиозного безумия, начало восстания. А что же происходило на самом деле? Впрочем, землянину оставалось только наблюдать, что случится дальше.

Вопли горожан слились в сплошной рев, который превратился в скандирование вызова. Одно из окон второго этажа бывшего земного посольства распахнулось, и матерый здоровяк, без сомнения «самый сильный», приветствовал толпу взмахом огромной лапы. На площади немедленно воцарилась неправдоподобная тишина. Кунфы замерли, ожидая реакции Седова. Землянин оправдал их ожидания. Высказанное им в адрес кунфского президента недвусмысленное пожелание заставило того яростно оскалить зубы и судорожно скрестить лапы на широкой груди. Вызов принят.

Толпа расступилась, и довольный Бван почтительно проводил землянина к будущему сопернику.

— «Черт побери, — снова подумал Седов, медленно поднимаясь по широким ступеням посольской резиденции, — как же они тут выходили из положения, объясняясь по-денебиански? Как ухитрились за столько лет не нарушить основы основ?»

Теперь удивляло уже не восстание, а то, что за почти столетие денебианского протектората оно вспыхнуло один-единственный раз. Стоп! Седов перехватил ускользающую мысль. Сто лет владычества денебианцев — да, все верно, а вот только посольства и представительства большинства галактических рас, в том числе и гуманоидных, в том числе и землян, были допущены на Кунмпф всего лишь два или три года назад! Может быть, дело именно в этом? Разгадку пришлось оставить на потом — они уже пришли.