Посланник Внеземелья - Страница 8

— Я устал, — повторил Валерий.

— Хочешь вернуться на Землю? — поинтересовался Квантик. Он по-прежнему оставался основным представителем энергонов во Внеземелье. — Что ты собираешься делать?

— Восстановлюсь в Академии. Думаю, история с Пандорой уже немного забылась. Да и засекретили ее сразу же, имя мое нигде не упоминалось, — Седов недавно начал серьезно подумывать о возобновлении учебы. — Я ушел с четвертого курса. А теперь пора закончить учебу и получить диплом. Без официального документа об образовании я навсегда останусь для любого дипломатического корпуса талантливым недоучкой. Не специалистом, не профессионалом, а дилетантом. А я хочу получить настоящую работу, официальный статус, признание Земли, галактического центра.

— У тебя хорошая репутация во Внеземелье. Мы можем дать тебе рекомендации и документ, подтверждающий квалификацию переводчика, — доброжелательно предложил Квантик. — Ты много работал и получишь деньги и диплом. Не знал, что для тебя учеба так важна.

Седов вымученно улыбнулся.

— Я и сам не знал, — согласился он. — Но сейчас понял. Мне нужен настоящий диплом. К экзаменам за четвертый курс я подготовлюсь сам. Думаю, помощь мне не понадобится. Да и никто в Дипломатической Академии не примет всерьез рекомендации чужой цивилизации. Какова бы она ни была.

На факультете Валерия встретили доброжелательно и восстановили без особых препон. Положительные отзывы галактических работодателей ему поставили в плюс, но пересдачу всех экзаменов за зимнюю сессию и сдачу летней сессии за незаконченный курс не отменили. После пересдачи Седова зачислили на пятый курс и разрешили досдачу выпускных за четвертый. Валерий подозревал, что кто-то из бывших покровителей все-таки вмешался. Однако ни к военным, ни к психологам он не пошел, хотя на собеседование приглашали очень настойчиво. Успеется. Проверки лояльности и психологической адекватности — неотъемлемая часть жизни галактического дипломата.

Седов растянул оставшиеся экзамены на два месяца, хотя тренированная память позволяла запоминать огромное количество информации. Да и практический опыт оказался немалым подспорьем. Валерке совершенно не хотелось спешить. Он отдыхал, слушал лекции, и молчал. «Молчун» — так сразу же прозвали новичка сокурсники. Седов не обижался. Раньше он не подозревал, какое счастье просто молчать, не думать, не переводить, напряженно подыскивая эквиваленты мыслеобразу на двух — трех понятных собеседнику языках. Но и теперь перегруженный мозг никак не мог отрешиться от привычной работы.

Затем в его жизни появилась Анка. Бесцеремонная, бесстыжая и бесстрашная. Любящая и любимая. И беспокойные сны сменились блаженным опустошением и забвением. Яркая и властная, девушка чем-то неуловимым напоминала Гадюку даже внешне. А ее эмофон кричал: «Люблю! Мой! Хорошо!». Смятенный порывом чувств, Валерка не понимал, откуда у двадцатилетней девчонки с артистического такая сила духа и воли, но задаваться лишними вопросами не хотел.

Ушли сомнения в любви, в Земле, в себе, в возможности счастья. На лице Молчуна появилась едва заметная счастливая полуулыбка. А после зимних экзаменов, разделив на небольшие группы, пятикурсников направили на преддипломную стажировку.

— Что ж, наверное, стоит познакомиться поближе? — Изотов строго оглядел практикантов и мысленно печально вздохнул.

Ежегодные стажировки выпускников Дипломатической академии, пусть и в относительно безопасных примитивных мирах, требовали от руководителя практики большего внимания и труда, чем сложнейшая работа в полевых условиях. Ничего не поделаешь, ответственность.

Чем-то беспокоило и само полученное задание. Чутье опытного дипломата подсказывало, что простые, казалось бы, ни к чему не обязывающие переговоры об открытии земного представительства на Акве чреваты неожиданными осложнениями. И хотя кураторы «водяников» — шахси, союзники и соратники Земли, давшие разрешение на учебную стажировку и обещавшие помощь и поддержку, — уверяли его в полнейшей безопасности планеты, Изотов предпочел перестраховаться. Стажерам не помешает полная информация об обстоятельствах задания и строжайшие инструкции.

— Можно, конечно, и поближе, Владислав Афанасьевич, — жизнерадостно отозвался нагловатый брюнет, Гришка Забелин. — Только вы, наверное, и так о нас все знаете, по документам. Да и мы о вас наслышаны.

— Документы я посмотреть всегда успею. А сейчас хотелось бы составить личное впечатление, — Изотов гордился умениями интуитивно оценивать собеседников, но трое новых практикантов едва не поставили в тупик. Владислав Афанасьевич открыл лежащую на коленях папку с зачетными документами.

— Так, — он начал с Гришки, — ты, значит, у нас будущий специалист по…?

— По делопроизводству, — Забелин недовольно скривился, — бумажки по папкам раскладывать.

С парнем все было ясно. «Бумажник». И поступил, скорее всего, по знакомству. Человек тусовки, рубаха — парень, но звезд с неба не хватает. Работники посольств, технический персонал и секретариат, готовились и на отделении дипломатической документации, но добровольно на делопроизводство никто не шел. В Академии в «бумажники» отправляли недобравших баллы при поступлении на основные факультеты.

Оставались еще двое — Изотов бегло просмотрел характеристики.

— Дипломатическое международное право? — он бросил вопросительный взгляд на второго парня. Кажется, Валерий Седов.

— Это я, — поспешно ответила светловолосая девушка в модном брючном костюме. — Гурская Людмила Сергеевна.